Взгляд русской классической литературы на судебную систему и институт присяжных заседателей в пореформенной России на примере произведения Л.Н. Толстого «Воскресение».

Исконно в России складывается противоречивое и неоднозначное отношение к судебной системе, которое отражается в том числе и «избегании» обращения в суд вплоть до  той поры, пока возможно избежать. Революционер-демократ Н.Г. Чернышевский отмечал: «Суд и неправда в глазах народа были синонимами; в заговорах от всякой напасти — изобретались колдовские слова, оберегавшие будто бы даже правого от столкновения с судом... Неправосудие представлялось каким-то неизбежным элементом жизни, чуть не основою русского общежития...». Выдающийся писатель и государственный деятель М.Е. Салтыков-Щедрин подчеркивал: «...недоимки накопляются, пьянство развивается, правда в судах упраздняется...»
Ярким примером отношения общества к суду выступает роман А.С. Пушкина «Дубровский», в котором дано описания процесса между Дубровским-старшим и Троекуровым. Последний в диалоге с судебным заседателем выдает следующие слова, крайне точно отмечающие восприятие современниками судебной системы в частности и государственных учреждений в принципе:
« - Очень кстати заехал, как бишь тебя зовут; мне до тебя нужда. Выпей водки да послушай. У меня сосед есть, - сказал Троекуров, - мелкопоместный грубиян; я хочу взять у него имение – как ты про то думаешь?
- Ваше превосходительство, коли есть какие-нибудь документы, или…
- Врешь, братец, какие тебе документы. На то указы. В том-то и сила, чтобы безо всякого права отнять имение».
Пушкиным между строк дана характеристика отечественного правосудия – отсутствие правовых норм, а также принципиальная невозможность добиться правды и справедливости в государственных учреждениях, что современниками писателя воспринималось как само собой разумеющееся.
Собственно, критика судебной системы нарастала и одним из множества требований того времени фигурировало  законодательное реформирование судоустройства и судопроизводства. Воцарение в 1855 году на российском престоле Александра II Николаевича и последующие инициированные им и его окружением реформы в том числе внесли изменения в функционирование судов. К чему они привели – к положительным ли и рациональным изменениям, мы детально рассматривать не будем, сосредоточившись на позициях писателей того времени – людей, несомненно, образованных и думающих, ярких представителей интеллигенции, способных дать взвешенную оценку происходящим общественно-политическим процессам в пореформенной России.
Львом Николаевичем Толстым в романе «Воскресенье» судебный процесс встроен непосредственно в основу сюжета – происходит суд над Катюшей Масловой с участием присяжных заседателей. Показателен контингент самих заседателей: Статский советник, купец II гильдии, отставной полковник, князь гвардии поручик, капитан, купец, - словом, представители состоятельной и обеспеченной части населения, чье поведение, описанное в романе, свидетельствует, по меньшей мере, об их безразличии и не совсем серьезному отношению к отправлению правосудия – чаще они ведут запанибратские диалоги о жизни, «травят» истории: «Петр Герасимович что-то шутил с приказчиком-евреем, и они о чем-то захохотали»;
*Такой состав присяжных заседателей был обусловлен следующим: в 1884 году Министерством юстиции был поставлен вопрос о внесении изменений в правила составления списков присяжных заседателей, отчего впоследствии Государственный совет изменил правила. Ввиду данных изменений порядок составления списков был перенацелен на состоятельную часть населения, обладающую достаточной финансовой, имущественной независимостью, чтобы осуществлять деятельность в качестве присяжного заседателя, тем самым ослабляя присутствие «крестьянского» элемента либо же ограничивая его состоятельной частью крестьянства. Возможно, такое повышение входного ценза для участия в качестве присяжного заседателя был обусловлен частыми оправдательными решениями, в данном случае показателен кейс с оправданием террористки Веры Засулич в 1878 году за покушение на петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова.*

Вполне вероятно, что именно определенная несерьезность присяжных заседателей привела к тому, что ими не было внесено в письменные ответы оговорки о том, что Маслова, не виновная в преступлении, не имела намерения лишить жизни, ввиду чего получалось, что Маслова признается присяжными невиновной в хищении, но виновной в убийстве, ввиду чего ей была назначена каторга. Недостаточную серьезность поведения присяжных заседателей отражает и следующая цитата: «Так было и здесь. То, а не другое решение принято было не потому, что все согласились, а, во-первых, потому, что председательствующий, говоривший так долго свое резюме, в этот раз упустил сказать то, что он всегда говорил, а именно то, что, отвечая на вопрос, они могут сказать: «Да, виновна, но без намерения лишить жизни»; во-вторых, потому, что полковник очень длинно и скучно рассказывал историю жены своего шурина».
Мало чем обнадеживающими характеристиками были одарены Толстым и иные участники судопроизводства. В указанных ниже отрывках продемонстрирован излишний формализм товарища прокурора, равно как и его непрофессиональный подход к исполнению должностных обязанностей, а также переживания председательствующего судьи «о посторонних вещах»: «Председатель, который гнал дело как мог скорее, чтобы поспеть к своей швейцарке, хотя и знал очень хорошо, что прочтение этой бумаги не может иметь никакого другого следствия, как только скуку и отдаление времени обеда, и что товарищ прокурора требует этого чтения только потому, что он знает, что имеет право потребовать этого, все-таки не мог отказать и изъявил согласие».
«– Разумеется, я всегда готов, – сказал товарищ прокурора. – Какое дело первое? – Отравление. – И прекрасно, – сказал товарищ прокурора, но он вовсе не находил этого прекрасным: он не спал всю ночь. Они провожали товарища, много пили и играли до двух часов, а потом поехали к женщинам в тот самый дом, в котором шесть месяцев тому назад еще была Маслова, так что именно дело об отравлении он не успел прочесть и теперь хотел пробежать его. Секретарь же нарочно, зная, что он не читал дела об отравлении, посоветовал председателю пустить его первым».
Подытоживая: Лев Николаевич Толстой своим произведением стремился показать неправильность и несправедливость судебной системы в пореформенной России, указывал на проявления формализма в действиях участников судебного процесса, обличал «пороки» присяжных заседателей, видевших в своей судебной роли скорее форму социального статуса, чем полноценную обязанность и службу на благо общества. Также стоит добавить, что условное время, в котором происходили события рассматриваемого произведения, выпадали на период контрреформ, в результате которых либеральные нововведения Александровской эпохи подверглись значительной деформации. Введение значительных имущественных цензов для участия в судебном процессе в качестве присяжного заседателя было бы немыслимо для времени правления Александра II, равно как это выглядит недопустимо и для настоящего времени и ныне действующего правового регулирования, в частности, Федерального закона «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в РФ».

Источники:
1. Л.Н. Толстой. «Воскресение»
2. Н.И. Биюшкина. Принципы правосудия по судебной реформе 1864 года в Российской империи
3. Н.И. Биюшкина. Особенности правовой регламентации института присяжных заседателей в российской пореформенной судебной системе.

Бакланов А.Ю. 27Ю176